Каждый ребенок достоин школы, и ограниченные возможности помехой быть не должны. Этого требуют принципы гуманизма, толерантности и справедливости, свойственные демократическому обществу.
Дети дождя
Как говорят специалисты, статистически безупречное число детей-аутистов по стране назвать невозможно. И потому, что на официальном учете находятся далеко не все из них. И потому, что, при обилии пограничных форм данного состояния (аутизм – не болезнь), определить его очень сложно. Но то, что в любом мегаполисе «детей дождя» много, сомневаться не приходится. И все чаще в обществе раздаются голоса в пользу инклюзивного (смешанного) обучения в школах, когда «дети дождя» сидят за партами в одном классе с «обычными».
В рамках одной статьи охватить все аспекты этой сложной темы невозможно, поэтому приведем лишь несколько комментариев по данному вопросу специалистов нашего города.
Стихийное включение
«На мой взгляд, на сегодняшний день у нас в стране практикуется не столько инклюзивное обучение, сколько «интегрированное» - то есть на базе определенных школ открываются специализированные, или коррекционные классы – например, логопедические, либо классы для детей с психоневрологическими проблемами, - говорит директор центра развития речи «Өркен», президент одноименного фонда Елена Фролова. - Но это не инклюзия, поскольку последняя предполагает смешанное обучение в одном классе детей обычных и их сверстников с особенными потребностями. При интеграции же (спецклассы в средней школе) особенные дети как были обособлены, так, в принципе, и остаются таковыми. Но все же в некоторых шымкентских школах директора, возможно, на свой страх и риск, берут на обучение в обычных классах детей, имеющих инвалидность по психоневрологии, в том числе и с расстройствами аутистического спектра (РАС). Это единичные случаи, и низкий поклон руководителям таких школ. Ведь, в отличие, например, от детей с ДЦП, проблемами опорно-двигательного аппарата или зрения, у которых все в порядке с интеллектом, у детей с РАС возможны ментальные и, как следствие, поведенческие проблемы. Неизвестно, будет ли в итоге аттестован такой ученик, но то, что он лучше адаптирован к социуму, сомнений не вызывает. При этом, если педагогами правильно проведена работа с учениками, к особенному ребенку прекрасно относятся одноклассники, он в коллективе свой среди своих. Знаю девушку с синдромом дауна, она ходит в обычную школу. Да, у нее нет больших успехов в учебе, но зато по физкультуре и труду – «пятерки», и одноклассники ее любят. От этого только польза и для нее, и для ее сверстников, на практике проходящих урок доброты.
А вот в детских садах инклюзия представлена более широко, хотя о ней никто не говорит. Там есть немало детей с особенностями, которых привели в садик родители, не знающие (а часто и не желающие знать), что у их ребенка есть проблемы. Воспитатели понятия не имеют, как работать с такими детьми. С одной стороны, подобная стихийная инклюзия – неплохо. Но это палка о двух концах. Родители, не желающие принять тот факт, что ребенок у них с РАС, просто теряют драгоценное время, и к школе таких детей подготовить практически невозможно. А вот если бы они полдня находились в садике, а потом занимались со специалистами – было бы совсем другое дело.
Но вернемся к школам. Хорошо, что во многих из них открываются коррекционные классы. Может, и до настоящей инклюзии дело дойдет. Однако на сегодняшний день педагоги толком не знают, как работать с особенными детьми. Да, учителям читают лекции на курсах повышения квалификации, но знаний все равно мало, даже у самих лекторов.
Педагог, работающий в классе с 30 детьми, из которых один – с РАС, должен знать не только свой предмет и методику преподавания, но и владеть навыками поведенческого анализа, чтобы понимать потребности особенного ребенка. При последнем, кстати, в классе должен быть тьютор или другой сопровождающий, который будет контролировать его поведение. Потому что ребенку с РАС, не имеющему навыков поведения в обществе, трудно запретить посреди урока встать и, например, попрыгать, похлопать в ладоши или сделать что-то еще, что может сорвать урок. Как быть учителю в этой ситуации? Ведь у него есть и другие ученики.
Если инклюзия в школах станет обычной практикой, то в штате нужен еще и коррекционный куратор, который будет помогать учителю строить отдельные программы для каждого особенного ребенка.
Необходимо также учитывать, что есть категория детей с РАС (и их родителей), которым комфортнее находиться или на домашнем обучении, или же в коррекционных спецшколах.
Одним словом, введение инклюзивного обучения – процесс сложный и длительный. Для этого должна поменяться и система обучения в школах, и менталитет общества».
Есть такие классы!
«В нашем городе, как и в целом по стране, в настоящее время активизировалась работа с детьми с особенными потребностями, все шире практикуется интегрированное обучение, - информирует главный специалист отдела образования города Шымкента Марат Айкозов. - Дети проходят через ПМПК (психолого-медико-педагогическую консультацию). Специалисты проводят по каждому ребенку консилиум, определяют, какие у него имеются проблемы: нарушения слуха или зрения, РАС, ДЦП, умственная отсталость и так далее. Принимается решение, в каком спецклассе и в какой форме его лучше обучать, выписывается направление. К слову, в 44-х городских школах есть логопеды и дефектологи, работающие с особенными детьми.
А спецклассы (их 45) открыты в шести шымкентских средних школах: №№1, 11, 51, 53, 39, 18. На базе СШ № 44 действует специализированный кабинет областного значения для детей с ДЦП и с умственной отсталостью. Там работают профессиональные массажисты и другие специалисты для помощи особенным детям. Подобный же кабинет планируется открыть за государственный счет и на базе сш №14.
На городском учете состоят 40 детей от 6 до 17 лет с аутизмом. В основном они обучаются на дому. У большинства интеллект не нарушен, но им сложно коммуницировать, они «стереотипные», то есть привыкают к определенным ритуалам, к одним и тем же лицам окружающих.
Надо отметить, последние полтора-два года государство начало уделять больше внимания таким детям. И общество уверенно идет к социализации детей с расстройствами аутистического спектра. Например, недавно на городской отдел образования вышла инициативная группа родителей детей-аутистов. По их предложению мы начали работу по созданию на базе обычной школы класса для детей с РАС, чтобы они приходили заниматься хотя бы на 2-3 урока. Конечно, такие спецклассы целесообразнее открывать на первых этажах (как, например, в сш №№ 9 и 51), чтобы детям было удобнее. Кстати, сколько раз я ни посещал средние учебные заведения, никогда не замечал, чтобы обычные ученики издевались над своими особенными сверстниками.
На тему инклюзивного обучения недавно на базе сш №39 прошел городской семинар. И работа в данном направлении в городе продолжается».
Конъюнктура недопустима
«Казахстан всячески внедряет инклюзивное обучение в образовательный процесс, - подчеркивает директор школы-гимназии №1 имени А. С. Пушкина Гульназ Абильдаева. - Цель инклюзии - интеграция в социум детей с особенными потребностями. Посещение ребенком обычной школы, общение с ровесниками в этом плане гораздо эффективнее, чем обучение на дому. В нашей школе вот уже четвертый год действуют около десяти коррекционных классов, специализирующихся на обучении детей с тяжелыми нарушениями речи и отставанием в речевых навыках. Эти дети требуют профессионального внимания логопедов, дефектологов во время обучения и при общении со сверстниками. Формирование данных классов происходит через ПМПК. Формат занятий в специальных классах очень удобен: в кабинете сидят всего 10-12 детей, в психологически комфортной обстановке. И, кроме классного руководителя, на уроках постоянно присутствует логопед-дефектолог, организующий между детьми общение, направленное на корректировку речевых дефектов. Результаты хорошие. Например, в этом году по решению ПМПК десять учащихся этих классов переведены в обычные, так как их речь уже не отличается от речи сверстников. Кстати, учителя в коррекционных классах имеют дополнительную оплату.
В целом в Шымкенте с особенными детьми работает целый отряд специалистов разного профиля. Все, кто преподает в спецклассах, проходят курсы повышения квалификации и имеют сертификаты, позволяющие работать с детьми с особенными потребностями.
На сегодняшний день в нашей школе-гимназии нет специалистов, работающих с детьми с РАС. А конъюнктура или «мода» в этом вопросе недопустимы. По программе «Болашак» я проходила стажировку в Финляндии. В школах там продуманы все мелочи для удобства учеников с особенными потребностями. Для них приспособлены подъезды, лестницы, кабинеты. За каждым таким ребенком закреплен специальный учитель, постоянно его сопровождающий. Государство тратит на все это огромные средства.
Радует, что наша страна тоже идет по этому цивилизованному пути, и в обозримом будущем инклюзивное обучение и у нас станет нормой».
P.S. Вот такие мнения. Как видим, для того, чтобы инклюзия в школах стала обычной практикой, предстоит еще много работы. Но, как гласит китайская поговорка, «путь в тысячу ли начинается с первого шага». А он в нашей стране уже сделан.
