Житель Шымкента Заутбек КАРАБЕКОВ
вспоминает об играх своего послевоенного детства
Хорошо в парке Абая в погожий весенний день! С мартовской лазури неба льется расплавленное солнечное золото, цветущие деревья сыплют бело-розовый снег из лепестков, выписывают в воздухе затейливые кружева бабочки. Есть верная примета: увидел сразу трех танцующих бабочек – загадывай желание, сбудется гарантированно! Только вот играющих детишек в парке маловато, а те, кто есть, большей частью сидят, уткнувшись в телефоны.
- Эх, то ли дело мы в детстве играли – и в «классики», и в «кольцо», и в «пожарников», - вздыхаю я, адресуясь к соседу по скамейке.
Мы познакомились, и оказалось, что моему соседу – Заутбеку Карабековичу Карабекову («в миру» - кандидату технических наук, доценту кафедры механики ЮКГУ имени М. Ауэзова) есть что вспомнить о любимых играх своего детства, и не только о них.
- Я отношусь к поколению детей войны: в 1945 году мне было четыре года, - начал свой рассказ ветеран. - Родился я в Толебийский районе, в селе Диханкуль (живописные края неподалеку от ущелья Каскасу. – Прим. авт.). Величественная прелесть Западного Тянь-Шаня, как драгоценная оправа, украшала мое золотое и безмятежное, несмотря ни на что, детство.
Близость гор определила главное зимнее развлечение – скоростной спуск на санях. Санки мальчишки ладили сами, из дерева. У меня был друг, который делал это просто мастерски, и все ему немного завидовали. Мы карабкались с санками как можно выше, а потом с восторженным визгом ухали вниз. Это было здорово!
Ближайшим к нам центром, в том числе торговым, был шахтерский город Ленгер. Аульчане привозили туда картошку, пшеницу, а на вырученные от торговли деньги приобретали разные вещи. Однажды мне купили коньки, по тем временам – неслыханная роскошь. Вдоль главной улицы нашего аула пролегала выемка, с уклоном. По ней я и пролетал на коньках. Днем ледяной покров подтаивал, а к ночи вновь схватывался, и под лезвия коньков попадали камни. При этом, к восторгу зрителей, высекались огненные искры. Особенно это впечатляло в темноте. Я стал знаменитым на весь аул. Друзья детства до сих пор вспоминают, как у меня «коньки горели». 
С наступлением тепла открывался сезон асычек. Асычки представляли собой коленные суставы овец, и их запас обычно пополнялся после праздничных застолий. В команде из нескольких человек был капитан - обладатель лучшей по виду, размеру и массе асычки, называемой «саха». Она имела наибольшую цену. Для большей устойчивости саха обычно заливалась свинцом. Добыча свинца была делом непростым, но мы, мальчишки, его как-то находили.
Асычки расставлялись на земле в ряд. Игру начинал владелец сахи, который бросал ее с расстояния нескольких метров, стараясь выбить из кона другие асычки. При этом биток должен был стать в определенную позицию. Выбитые игроком мослы переходили в его собственность. Игра в асычки развивала глазомер, вырабатывала ловкость и требовала длительных тренировок.
Иногда мы находили «звездочки» от сельскохозяйственных машин. Используя эти детали как колеса, мастерили тачки. От них на земле оставались особые следы, которым мы так радовались!
Была также распространена игра, похожая на серсо: от бочек брались обода, мы бежали и толкали их перед собой, прокатывая по земле.
Еще одна игра чем-то напоминала гольф. Мячик, размером похожий на теннисный, делали сами, скатывая его из шерсти. Игрок ударял по мячу палкой, стараясь, чтоб он улетел как можно дальше, и должен был перебежать на другой конец площадки, чтобы отбить его обратно и вернуться на исходную позицию. Но этому мешал соперник, который, в свою очередь, стремился сам отбить мяч, при этом попадая им в бегущего. По неписаным правилам, проигравший потом ходил за улетевшим в сторону мячом.
Летом играли в шлик. Шлик – это кусок деревянной палки, заточенной наполовину, как усеченный цилиндр. Для игры нужно было иметь два шлика. Основным, большим следовало ударить по концу лежащего на земле шлика меньшего размера. Когда тот подскакивал, игрок как можно сильнее ударял по нему в воздухе основным шликом, как битой, а затем стремился добежать до улетевшего «снаряда» и поднять его, при этом не дав догнать себя сопернику - тот не просто бежал, а еще и толкал первого игрока в спину палкой. Довольно опасно, но мы не понимали, что от игры до травмы – один шаг.
Конечно же, играли в «войнушку», при этом обычно никто не хотел быть «фашистом». «Оружие» делали сами: вырезали из досок деревянные мечи, пистолеты и автоматы.
Девочки в основном играли в куклы, или куыршак - самодельные, из палочек и тряпок. Увлекались также классиками, скакалками.
Мой отец не вернулся с фронта: погиб в страшном бою под Ржевом. Мама целыми днями работала, и я часто оставался дома один. Однажды услышал непонятный гул. Выскочил на улицу и вдруг увидел какого-то быстрого железного зверя! До этого из больших движущихся предметов я видел только арбу с лошадью. В страхе я забежал домой, закрыл за собой дверь. Вот такой незабываемой получилась моя первая встреча с грузовиком.
Помню дни, когда в клуб привозили кино. По улице аула бежал добровольный глашатай, объявляя о вечернем сеансе, а у меня радость мешалась с огорчением. Ведь билет стоил 20 копеек, которых, как правило, не было. Деньги обычно водились у ребят, имеющих отцов или старших братьев и сестер. Остальные же стояли у клуба и терпеливо ждали, когда из-за духоты откроется дверь. Обычно это было в середине сеанса. Если механик был добрый, то нам удавалось проскочить в зал. В ином случае все два-три часа сеанса безбилетники томились под дверями, ловя неразборчивые звуки экрана.
Но были и редкие вечера, когда удавалось купить билет и зайти в клуб полноправным зрителем. Это было абсолютным счастьем.
Электричества не было, проектор запускался от движка. На всю жизнь мне запомнились фильмы «Амангельды» (про А. Иманова. – Прим. авт.) и «Смелые люди», про советских разведчиков. В последней ленте мне особенно нравился конь по кличке Буян.
Помню, в четвертом классе меня и еще одного мальчика отправили в Каскасу за тетрадями. Ранним утром мы выехали в путь на ослике. Мой спутник был года на три старше. К слову, сегодня он известен всей области, как один из лучших изготовителей кумыса. После покупки тетрадей у нас осталось немного денег, и мой старший товарищ решил потратить их на сахар-песок. Денег хватило на полкило. На обратном пути мы остановились у арыка с чистой водой и решили подкрепиться. Достали домашний хлеб. Соорудили из бумаги что-то вроде ложек, насыпали в них сахар и зачерпывали воду, заедая этот приторно-сладкий раствор хлебом. Съели все последней крупинки. А потом долго не могли смотреть на сахар.
В те годы чай был редкостью, и кипяток заваривался постным сахаром, получаемым в результате долгого кипячения в воде рафинада. Остывшая масса имела кремовый или коричневый оттенок, в который окрашивался и кипяток, создавая иллюзию настоящего чая. И это тоже было одной из маленьких радостей.
Вспоминая все это – наши детские игры и быт – осознаешь, что мы были по-своему очень счастливы, несмотря отсутствие игрушек и особых развлечений.
