Вероятно, нет в Казахстане семьи, где не знали бы или не слышали о Ханбиби Есенкараевой - выдающейся казахской поэтессе, журналисте, лауреате Международной литературной премии «Алаш», члене Союза писателей Казахстана, СССР. Но звания и почетные должности это из недавнего прошлого. А сейчас Ханбиби Есенкараева кавалер орденов «Барыс» 3 степени, «Парасат», множества медалей. 30 июня у мэтра казахстанской поэзии юбилей - 75 лет.
Сергей ПАВЛЕНКО
Считается неприличным говорить о возрасте женщины. Это, возможно, и правильно, но только если говорить об обычной женщине. Ханбиби Есенкараева в эту категорию не попадает. Ханбиби апай - человек–легенда, которая может гордиться каждым прожитым днем из своих недолгих 75 лет, даже если другие считают какие-то из этих дней недостаточно героическими или несоразмерными величию поэтессы.
Просто обмен приветствиями с Ханбиби Есенкараевой можно воспринять за удачу, а беседовать с ней о «делах бренных» в течение нескольких часов - из разряда фантастики. Наши орбиты в обыденной жизни не пересекались. Она парит где-то высоко, в поднебесье. Только посмотришь на список поэтических и прозаических творений, который опубликован в Википедии и автором которых она является, сразу благоговейный трепет поселяется в душе. Даже простое перечисление займет немало времени: «Қанат қақты», «Бұлтсыз аспан», «Жұлдызым», «Жангүлім», «Махаббатым мәңгілік», «Шындыққа қарай жүздім», «Сыр кітабы», «Жыр кітабы», «Жан айқайы», «Ай туады бозарып», «Күн шығады қызарып»; сборник избранных произведений в 6 томах (издательство «Жазушы», 2009); автор текстов известных песен «Нұрықамал», «Алтынай», «Дос іздедім», «Көңіл-гүл», «Махаббат өмірлері». На моем уровне – бытовуха и работа. Но задание редакции выбора не оставляло – надо встретиться с живым литературным «классиком» и взять у нее интервью. В голову не приходило, с чего начать разговор. У меня газетные статьи, её стихи переведены на русский, украинский, якутский, узбекский и киргизский языки.
Но волнение исчезло, как только я оказался в квартире Ханбиби Есенкараевой. Живой «классик» казахстанской поэзии оказалась не по возрасту очень спортивной и живой женщиной, с «острым» языком и едкими замечаниями. Не было заранее заготовленной речи, официозных костюмов, застегнутых «на все пуговки», или расшитых золотом чапанов. Меня встретила бодрая женщина в платке–тюрбане, в свободном спортивном одеянии и в футболке с вполне легкомысленной надписью «chill girl» (уличный сленг предполагает несколько вариантов перевода - «девочка на расслабоне» или, возможно, «девочка, отдыхай»). Думается, что одежда была выбрана исходя из элементарного удобства, а надпись, на которую возможно и не обращали внимания, все же была символична. Разговор может идти обо всем и хозяйке нет причин что–либо скрывать. Так мы и проговорили больше трех часов о нелегкой жизни, начале творческого пути, родителях и становлении ее, как поэта и человека.
О происхождении и становлении
Имя Ханбиби имеет тюркское происхождение и глубокий смысл. Оно символизирует благословение и дар, который человек получает от высших сил. Сейчас уже невозможно сказать, какой смысл вкладывали родители, называя дочь этим именем, но отец с матерью Ханбиби апай постарались и попали, что называется, «в точку». Дочь была отмечена «даром». А уж откуда он – от высших сил или родителей, не так это и важно. В биографии моей героини и в ее трудовой книжке есть запись «Директор Южно-Казахстанского областного музея жертв политических репрессий». Забегая вперед можно сказать, что рассказ о родителях Ханбиби Есенкараевой вполне мог стать частью экспозиции музея.
Семья
Родилась моя визави 30 июня 1949 года в Сарыагашском районе Южно-Казахстанской области. Отец был сельским учителем. Мать - культработником, возглавляла «Красную юрту». В семье было семеро детей. «Отец был из Атырау из рода Адай, исключительно честный. Нас учил всегда говорить правду, никогда не врать. Для него очень важно, чтобы не было в человеке ни стяжательства, ни корысти. Родители после революции были репрессированы и в свое время им пришлось бежать в Астрахань с Атырау. Но отец никогда не говорил о том, что он потомок репрессированных. Эта тема была под запретом. А мама рассказывала о своих предках. Ее отец был волостным управителем из Байдибека. В 1929 году в степном крае семьи поголовно раскулачивали и хотели отправить в Сибирь, но родители и еще около 30 семей, смогли убежать, сначала в Узбекистан, потом в Таджикистан. Хотели дальше идти в Афганистан, но таджики удержали, потому что в тех местах не хватало рабочих рук. Пообещали, что не сдадут властям. Маме тогда было 7 лет. Но она все помнила и потому рассказывала, как приехали в вагонах на одну станцию, а перевозить скарб не на чем было. У станции стояли только ослики. Мой дед был очень высоким человеком, а когда сел верхом на осла, то ноги по земле волочились. Было непонятно, кто идет или едет. То ли дедушка, то ли осел. Потом ему подсказали, что ноги можно в стремена вставить. Но получилось еще смешнее. Потому что колени уши закрывали. Все женщины смеялись. Я об этом писала в книге «Жибек» (по рассказам бабушки). Так в Таджикистане мои родные 10 лет и прожили. В 39 году вернулись и опять поселились в Байдибеке. А в 41-ом году всех мужчин забрали на фронт. Братья мамины не вернулись», - рассказывала о мытарствах семьи Ханбиби Есенкараевна. Мама Ханбиби - Гульзия Батыршаева - сама была активисткой, и когда Кажимукан Мунайтпасов собирал в войну деньги на самолет, то в составе концертной бригады ездила по аулам, пела и читала собственные стихи о войне.
В 1948 году в Казахстане опять поползли слухи о грядущих чистках, теперь уже среди детей репрессированных. И тогда семья приняла решение скрыться подальше от властей. Отцу Ханбиби посоветовали замести следы и уехать подальше от центра. Уехали в Сарыагач, а потом и дальше, в дальние поселки. Сейчас это Алимтау, Шаймерден. Днем он обучал детей, а вечером проводил занятия среди взрослых – ликбез. Когда через год гонения немного успокоились, то семья вернулась в Сарыагач. Практически всю жизнь семья прожила с «печатью» детей репрессированных. А отец Ханбиби Есенкараевой так и не увидел Указа… о реабилитации. Он ушел из жизни в 1992 году, а указ вышел в 1993 году.
«Стихи я стала писать с самого раннего детства. Поэтом надо родиться. Это, наверное, передается с кровью отца, с молоком матери. Уже в пять лет я стихи Абая знала. Запомнила, когда отцу было плохо, он пел стихи Абая и плакал. Однажды ночью отец вынес из дома очень много бумаг и сжег. Мне тогда он сказал, что если не будешь Абаем, то прекрати писать стихи. Он сам был неплохим поэтом, но, вероятно, слишком требовательно относился к собственному творчеству. Отец и меня всегда критиковал. Позже, когда в районной газете публиковали мои стихи, я иду такая счастливая, а он сидит дома хмурый и возмущается: «В твоих стихах стрела Махамбета, и тут же ты про фонтаны пишешь. Что это за стихи!» Очень серьезно относился к творчеству. Не хотел, чтобы я становилась поэтом. Он говорил, чтобы стать поэтом необходимо пройти очень тяжелый путь, который не каждый сможет его преодолеть. А ты, говорил, женщина. Выйдешь замуж, родишь детей, а потом оставишь поэзию. Это несерьезно. Так нельзя относиться к поэзии. Это святое дело. Но я старалась и работала, семью держала и стихи писала», - вспоминала Ханбиби апай первую критику в свой адрес.
Год окончания школы совпал с проведением хрущевской школьной реформы. Тогда выпускники 11 летней школы и десятилетки в один год завершали обучение и вместе получали аттестат. «Только представьте, какой был конкурс в институты. Тогда, по моему мнению, и начались взятки за поступление. Я не прошла по конкурсу, одного бала не хватило. А в Шымкенте жила у дальнего родственника, который работал мясником. Знающий городской «расклад» родственник советовал мне возвращаться домой и поговорить с отцом, чтобы он приготовил 500 рублей для поступления. Дескать, сейчас такой тариф. А то не поступить. А 500 рублей стоила корова», - рассказывала о своих первых уроках жизни Ханбиби апай. Тогда отец денег не дал и пригрозил сдать в милицию того, кто требует денег. Поступила на заочное.
Потом была работа преподавателем в начальной школе, которую Ханбиби совмещала с написанием статей в районную газету, а через год ей уже предложили работать в газете «Кызыл ту». Затем окончание института, замужество и переезд в Алматы.
Становление
Знакомство с будущим мужем так мудрено закручено, что хоть отдельную историю пиши. «Когда мне исполнилось 18 лет, папа сказал: «Ты уже взрослая, замуж выйдешь, но жених должен быть только из рода Адай». А где его взять в Сарыагаше? Здесь только Старший и Средний жуз. Каждый день мне на работу в газету приходилось по 8 км ходить из дома. Это было очень тяжело, особенно зимой. И меня вместе с коллегами поселили в многоквартирном доме, рядом с редакцией. У моей подружки брат в райкоме партии работал. Там же работала и его жена. Но брат в сорок лет умер. А мы про его жену с подружками шушукались, что, дескать, неподобающим образом себя ведет. Я написала рассказ и в нем описываю эту реальную ситуацию. Муж умер, двое сыновей. Она уже старая – 40 лет, и куда ей замуж. А эта женщина в райкоме партии работала секретарем по идеологии. И обязана была читать все публикации. Через месяц мой рассказ опубликовали в журнале. Однажды иду по коридору райкома, а впереди секретарь по идеологии. Она меня остановила и говорит: «Ханбиби, я прочитала твой рассказ и думаю, из тебя хороший писатель получится. Но ты еще много не понимаешь, в силу своей молодости». Но я тогда была максималистка и потому не стала с ней разговаривать. Однако от судьбы не уйдешь. Та женщина вышла второй раз замуж. У ее мужа был старший сын, студент консерватории, который влюбился в меня. Он был из рода Адай», - не без иронии рассказывала Ханбиби апай об истории своего знакомства и замужества.
«Я многое прошла и пережила. Когда старшая дочка была двухмесячной, мужа в армию забрали. Мы жили впроголодь. Зимой пальто, шубу, сапоги я сдала в комиссионный магазин – и всю зиму не могла на улицу выходить без сапог, пальто. А когда весна наступила, то решила, что уже можно выходить с дочкой и коляской гулять. Денег нет ни копейки. Села на скамейку в Комсомольском парке, вижу, молодой мужчина прошел, бутылку выкинул. Я сделала замечание, дескать, как некультурно, есть ведь урна поблизости. А потом осенило - а если собрать и сдать бутылки?! Я быстро десять бутылок собрала. В те времена в продовольственном магазине принимали бутылки. Я сдала и получила рубль. Как сейчас помню, купила на него пачку маргарина, два килограмма картошки, хлеб, лук и печенье. И потом каждый день вставала в шесть утра и ходила, собирала только десять бутылок, чтобы сдать их на рубль. Это сейчас приходит в голову – почему 10, почему не больше собирать? Позже написала маленький рассказ «Десять бутылок». Когда кто- то из высоких чинов прочитал рассказ об этом, то советовал мне больше об этом никогда не вспоминать. Дескать, мы все думали, что Ханбиби неприступная царица, а она бутылки собирала. Но я этого не стесняюсь. Это научило меня выживать. Мне ведь родители не помогали. Отец сказал - диплом есть, здоровье есть, одежда есть, больше не возвращайся. Жестоко. Но я не жаловалась, гордая была. Уже потом, когда стала старше, стала издаваться, то написала, что если бы родители меня жалели, то Ханбиби не состоялась бы», - делится воспоминаниями о жестких жизненных уроках известная поэтесса.
С супругом Ханбиби прожили вместе 32 года, нажив трех дочерей. А рассказ о жизни очень тесно переплетался с рассказом о творчестве. «Я всегда мужу хотела добро делать. Есть известная за границей песня – называется «Нурикамал». Эта Нурикамал в Обкоме партии работала. На пикнике мой муж увидел Нурикамал и влюбился. По приезду он день и ночь сидел и наигрывал на пианино мелодии. Не спит, не ест. А я же вижу, что он влюбился. Потом слушаю его музыку – она прекрасна. Но подумала, что музыка без слов, как немой человек. Но я же поэт, встала и слова к песне написала. Спросила – это ты хочешь сказать? Он ответил согласием. Получились и музыка хорошая и слова. Поэтому ее казахи везде поют - и в Монголии, и в Китае. Песне уже около 40 лет, а она по-прежнему популярна», - делится подробностями семейной жизни Ханбиби Есенкараевна. Когда Ханбиби исполнилось 49 лет, с мужем они расстались. Не ругаясь, она его отпустила со словами «будь счастлив».
Кстати, в этом году по песне поставили театральный спектакль в Кокшетау. А потом заинтересовались пьесой и в Алматинском ТЮЗе. Правда, у автора песни много пожеланий к режиссерам – ведь есть множество других произведений, которые могут стать основой для театральных постановок, а не только «Нурикамал». «Наша история удивляет людей. Родной муж влюбляется, а жена вместо того, чтобы ревновать и устраивать скандалы, пишет ему слова для песни. Что на это сказать - «Две головы в один казан не вмещаются». Я сама по себе сильный человек. Никого не признаю. Думаю, дам ему свободу», - со свойственной ей мудростью рассказывала женщина.
Исследования и достижения
Чего–чего, а упорства Ханбиби Есенкараевой не занимать. Она, словно локомотив, всегда целенаправленно и не сворачивая шла к намеченной цели. Возглавив руководство областным управлением культуры, Ханбиби Есенкараева вышла с предложением дать филармонии имя Шамши Калдаякова. Четыре года подряд писались письма во все инстанции, пока в 1996-м не появилось соответствующее постановление. В тот же год перед филармонией установили бюст талантливого земляка.
«Когда была руководителем музея жертв политических репрессий, то занималась научно - исследовательской работой. Сначала журнал «Шолпан» выпустила. Он в двадцатых годах прошлого века издавался в Туркестанском крае на арабском языке. В 1922-23 году вышло всего 8 номеров – ученые не могли найти полную подписку. Я попала в Ташкент, в библиотеку и нашла недостающие выпуски. После журнала «Шолпан» начала работу по поиску газеты «Акжол». Газета выходила в 1920 - 26 годы на арабском алфавите, в Ташкенте. В редакционной коллегии были Султанбек Кожанов, Назир Торекулов, Турар Рыскулов. В 1925 году «Акжол» закрыли – поводом стало опубликование статьи Мустафы Шокая, которого обвиняли в поддержке белого движения. Тогда редакционная коллегия постаралась обойти запрет советской власти и потому продолжила выпускать газету уже не в Ташкенте, а в Шымкенте. И последний, 1926 год она издавалась здесь. За шесть лет было выпущено 613 номеров. Дорогу в Ташкент я, что называется, «протоптала». Неоднократно, в поисках архивных документов ездила в Москву. Именно там я достала 60% материалов. В Химках есть огромный архив. Остальное собирала в Алматы и Ташкенте. Нашла двух специалистов из Китая, которые читали на арабском языке и могли делать транскрипцию и подстрочный перевод. Мы втроем работали над номерами газет, которые выходили за шесть лет. Эти номера составили сборник из 25 томов», - Ханбиби Есенкараева с гордостью показала 25 томов издания, которые занимали целую полку в книжном шкафу.
На соседней полке стоит десятитомник произведений Ханбиби Есенкараевой, выпущенный к 70 - летию поэтессы. «Спонсором издания моего десятитомника был аким Атырау Нурлан Ногаев. Он прочитал мои книги и поручил замам пригласить меня. Я долго отказывалась, но все же уговорили. Мы встретились на тое, где обращало на себя внимание поведение акима. Когда гости приходили, он их сажал на почетное место. Я удивлялась и потом у Нурлана Ногаева спрашивала: у нас в Южном Казахстане сначала почетный гость, потом аким сидит, почему у тебя по-другому? Он мне отвечал: «Апай, если народа нет, кем будет аким? Если народа не будет, Вы для кого будете писать? Поэтому мы должны быть среди народа». Потом спросил, собираюсь ли я выпускать многотомник на свой юбилей, и сказал, что поможет с выпуском. На мое замечание о том, что выпускать многотомник очень дорого, он ответил, что Ваше дело писать для людей, а я свое дело знаю. И выпустил. Вот мужское слово», - с одобрением высказалась Ханбиби Апай.
Вместо заключения
В рабочем кабинете Ханбиби Есенкараевой везде книги. Книги стоят рядами на полках книжных шкафов. Книги, которые она читает сейчас или недавно прочла, лежат стопками на столе. «Я очень много читаю из ныне опубликованных книг. Вот прочитала Амана Тулеева, вот сборник Набиева, который Казкоммерцбанк открывал. Мы никогда не изучаем тех, с кем общаемся. Диагноз ставим и сами потом верим в этот диагноз», - Ханбиби апай указывает на издания в тяжелых переплетах, среди авторов которых узнаешь известных политических деятелей Казахстана.
Но почивать на лаврах – это не для Ханбиби Есенкараевой. Ее беспокойную натуру тревожит состояние современной отечественной литературы. «В какое-то время молодежь отвернулась от творчества. В том числе, талантливая. Книги не издавались. Если с помощью спонсоров выпускают книги, то затем авторы сами и продают. Мы в Шымкенте из молодых авторов никого не нашли - самому младшему Бахытжану Алдиярову пятьдесят лет. Молодежи необходимы быстрые результаты. Жить поэту практически невозможно. А ведь нужно себя и семью кормить. Надо многое изменить и в издательском деле, и в государственной помощи литературно одаренной молодежи», - высказала беспокойство мэтр казахстанской поэзии Ханбиби Есенкараева.
Мне же показалось, что настоящий талант, если он действительно талант и ему есть что сказать своим читателям, зрителям, пробьет себе дорогу и сможет донести свое слово. Ведь смогла же вопреки всем испытаниям и невзгодам это сделать Ханбиби Ескараева.
