Шымкентский русский драматический театр представил новый спектакль - «Мамаша Кураж и ее дети» по пьесе Бертольда Брехта. Премьерные показы этой постановки можно назвать главным событием нынешнего марта для коллектива театра: стартовав с 8 по 10 марта, они прошли еще несколько раз на протяжении месяца. Режиссером-постановщиком спектакля выступил уже хорошо знакомый шымкентцам Алексей ШЕМЕС, который сделал главный акцент на актуальности и нестандартности брехтовской пьесы.
Лаура КОПЖАСАРОВА
Фото Елены ПРОКУДИНОЙ
В прошлом и будущем
Самая знаменитая пьеса Брехта рассказывает о двенадцати годах скитаний Анны Фирлинг, по прозвищу «Мамаша Кураж», со своими детьми и товарами по полям и окопам Тридцатилетней войны (1618–1648). Таких торговцев, которые сопровождали войска в походах, называли маркитантами. Маркитантка Кураж - фигура неоднозначная: война для нее благо, она приносит прибыль, хотя и лишает детей.
Главная героиня воплощает собой пример «коммерчески» избавленного от моральных чувств подхода к войне. Война для нее - прагматичный способ обогащения: ей совершенно безразлично под каким флагом торговать в своем дорожном магазинчике, главное - чтобы торговля была удачной. Маркитантка приучила к коммерции и своих детей, которые сызмальства не знали жизни в нормальных человеческих условиях. В то же время Кураж, как и любая заботливая мать, заботится о том, чтобы кровавая бойня их не затронула. Но война неумолимо забирает у нее двух сыновей и дочь. Тем не менее, даже после такой потери, Анна Фирлинг продолжает свое дело.
Выбор для постановки пьесы «Мамаша Кураж и ее дети» Алексей Шемес пояснил ее актуальностью: «Сейчас такая ситуация в мире, что хочется напомнить людям, что если кому-то война нравится или кто-то наживается на ней, то они в итоге много чего потеряют. Это и показывает судьба главной героини пьесы. В свое время Брехт сказал, что он опоздал с «Мамашей». Хочется верить, что мы еще успеваем».
Напомним, драматург начал работу над этим произведением в эмиграции в канун второй мировой войны.
«Когда я писал, - признался он позже, - мне представлялось, что со сцен нескольких больших городов прозвучит предупреждение драматурга, предупреждение о том, что кто хочет завтракать с чертом, должен запастись длинной ложкой. Может быть, я проявил при этом наивность… Спектакли, о которых я мечтал, не состоялись. Писатели не могут писать с такой быстротой, с какой правительства развязывают войны: ведь чтобы сочинять, надо думать… «Мамаша Кураж и ее дети» - опоздала».
Начатая в Дании, которую Брехт вынужденно покинул в апреле 1939 года, пьеса была закончена в Швеции осенью того же года, когда война уже шла.
В постановке Шемеса называются те или иные события Тридцатилетней войны, однако нет каких-либо явных признаков и примет, позволяющих точно определить место и время действия событий. Как сказал режиссер, они попытались сделать спектакль не про прошлое, а про теоретическое – странное, постапокалиптическое – будущее. На неконкретность времени указывает предваряющая представление фраза: события пьесы произошли или произойдут в будущем…
Вневременность и всеобщность любых военных действий и конфликтов подчеркивает сценография - все действия происходят на неизменном фоне адско-кровавого зарева войны и дыма от пепелищ – и военная форма, скорее современная, но опять-таки лишенная отличительных элементов военнослужащих какого-то государства какой-либо поры.
«Золотой» фургон
Главный антивоенный месседж произведения вытекает из самого сюжета: история главной героини показывает, чем может закончиться бизнес на войне, какую жестокую цену можно за это заплатить. Желание заработать в коммерчески выгодный, «золотой», период становится для мамаши Кураж главным двигателем и, по сути, ориентиром в ее искаженной системе ценностей. Рассуждениями и уже тем более переживаниями по поводу моральной стороны вопроса – заработка на водовороте смерти – она абсолютно не отягощена.
Кураж нескрываемо рада любому началу или продолжению военных действий. И ужасно расстраивается, когда наступает короткая сцена перемирия, означающего конец ее заработку. Показателен такой момент. После изнасилования дочери, героиня проклинает войну. Но в следующей сцене вновь довольна жизнью, потому что узнает, что война продолжится еще несколько лет.
На раскрытие ее образа и в целом идеи произведения работает кольцевая композиция – с двигающимся на сцене фургоном. Но если в начале пьесы мамаша Кураж едет налаживать дела вместе со своими детьми, то в финале, потеряв всех, одна впрягается в фургон и отправляется на заработки. В противоборстве жажды наживы и человечности победило первое. Даже потеряв самое главное для женщины – своих детей, Кураж остается с символом беспринципной наживы – с бесчувственным фургоном, который она тащит за собой.
Выраженная в истории этой женщины-матери идея аморальности заработка на античеловечной сущности войны, отнимающей жизни и святые ценности, направлена прежде всего на разум, а не переживания зрителей. В этом проявляется особенность так называемого «эпического театра» Брехта, одним из самых важных произведений и достижений которого как раз и является «Мамаша Кураж и ее дети»: автор стремился апеллировать не столько к чувству, сколько к разуму сидящих в зале.
Антивоенный пафос пьесы продолжает «звучать» и после окончания спектакля. При выходе на поклоны актеры скидывают оружие и военную экипировку в одну большую кучу. Лично у меня это вызвало ассоциацию с названием и идеей «Прощай, оружие!» – известного антивоенного романа Хемингуэя.
Кураж Олеси Жуковой
Неоднозначный образ мамаши Кураж великолепно воплотила актриса русского драмтеатра Олеся ЖУКОВА. Выбор исполнительницы главной роли оказался более чем удачным: Олеся действительно очень органична и убедительна в этой роли. Она абсолютно точно попадает в образ – это и подходящий возраст, и внешний типаж, и, главное, актерское мастерство, глубокий психологизм и тонкая передача внутренних переживаний героини.
В ее исполнении мамаша Кураж предстает умной, хитрой, корыстной, изворотливой и шаловливой женщиной. И в то же время заботливой, любящей родительницей, не желающей отпускать сыновей воевать и всячески защищающей немую дочь, абсолютно искренней в горе. Ювелирно была сделана одна из сильнейших сцен спектакля - когда Кураж молча, на изломе боли, вынуждена не выдать себя, перенести и не показать чувства при виде мертвого сына Швейцеркаса.
Актриса поделилась, что когда ей предложили роль мамаши Кураж, сначала испытала страх.
«Это же такая звездная, легендарная роль, которой в жизни может не быть, - сказала она. – Я думала и сомневалась: справлюсь ли, может, что-нибудь не получится. Спасибо режиссеру, который верил в меня больше, чем я сама, хвалил, показывал и направлял».
При этом собеседница подчеркнула, что не ориентировалась на ранее сыгранные, уже хрестоматийные, образцы исполнения роли Анны Фирлинг, той же Людмилой Касаткиной, например.
«Режиссер сразу сказал, что делает по-своему, не надо ничего смотреть, - отметила Жукова. – Я, конечно, не удержалась и посмотрела. Но мы ни на кого не ориентировались. Потому что делали свою Кураж. Я шла от души. Больше всего я боялась, что мою героиню не будет жалко, потому что я хотела, чтобы зал понимал все поступки и ошибки, почему она поступает так, а не иначе».
Как призналась Олеся, лично ей героиня близка в первую очередь материнским началом, так как она сама тоже мать. А на вопрос, есть ли в шымкентской Кураж что-то от самой Олеси Жуковой, ответила так: «Чувство юмора, несгибаемая страсть, любовь к жизни. Даже потеряв все, она продолжает жить и двигаться. Потому что ее не сломало все это. Она не легла и не умерла!»
«Эпический театр»
Говоря о принадлежности пьесы «Мамаша Кураж и ее дети» к «эпическому театру», как Брехт определил свою новаторскую драматургическую систему в противовес классическому «аристотелевскому театру», нельзя не отметить также и другие его особенности. В частности, внедренный Брехтом новаторский прием разрушения «четвертой стены» - когда актеры разрушают воображаемую стену, невидимую границу между сценой и зрительным залом, выходя на связь со зрителем.
Прямое обращение актеров к зрителям создает эффект непосредственного участия последних в действии. Брехт считал, что актеры должны взаимодействовать с аудиторией, обращаться к ней напрямую, задавать вопросы и даже провоцировать на ответы. Шымкентский спектакль начался именно с этого пресловутого разрушения «четвертой стены».
Ведущий в исполнении Максима ШЕРЕМЕТЬЕВА начал представление с обращения к зрителям, сообщив, что сейчас они увидят «Мамашу Кураж», и он сам тоже будет иногда играть какие-то роли. На протяжении действа он сыграл Вербовщика, главнокомандующего, старого солдата. И в качестве ведущего-рассказчика «открывал» почти все акты, предваряя их описаниями, ремарками, уточнениями или комментируя по ходу развития событий. Впрочем, во время спектакля к зрителям обращались почти все герои: выходя на авансцену, они рассказывали какие-то истории, делились воспоминаниями, читали монологи именно зрительному залу.
Помимо апелляции к разуму зрителя, разрушения «четвертой стены», постановке Шемеса была присуща и другая черта брехтовского «эпического театра» - нестандартная, подчеркнуто театрализованная и в чем-то гипертрофированная манера игры.
«Если все делать это как бы в соцреалистической манере, это будет совершенно тошнотворная штука, - пояснил режиссер. - Будет уж совсем грустно всем. Поэтому, думаю, надо делать с юмором. Мы попытались так сделать, чтобы не вышла совсем печальная история».
Жанр пьесы обозначен как трагифарс. Ее трагедийная сущность, тяжесть «разбавлена» музыкой и хореографией. Огромную роль в понимании идеи пьес Брехта играли прерывающие повествование «зонги», исполняемые героями и хором. Как рассказал директор театра Игорь ВЕРБИЦКИЙ, специально для спектакля композитор Дмитрий АНДРОНОВ написал оригинальную музыку. Песен и в целом музыки в постановке довольно много, по ее обилию и насыщенности спектакль можно было даже назвать, конечно, с определенной долей натяжки – музыкальным.
Большое внимание в постановке также уделено хореографии.
«Это было сделано, чтобы преподнести материал поярче, немножко с задором, не то что облегчить или украсить, а как бы немножко встряхнуть зрителя, здесь трудно подобрать подходящее слово, - поделился Вербицкий. - Потому что спектакль слишком тяжелый, мрачный. Все-таки речь идет о войне. Потому некоторые сцены – убийства, похороны и другие - сделаны в фарсовом варианте».
Все сошлось
Собеседник поделился, что постановка Шемеса ему очень понравилась – режиссерским подходом и решениями, хорошей актерской игрой, работой художника-постановщика, художника по костюмам, музыкой, вокалом, хореографией и т.д. Были, конечно, какие-то технические накладки и шероховатости, признает Вербицкий, но это отработается, в целом все замечательно.
«Думаю, что нам удалось сделать задуманное, претворить наши планы, - отметил директор театра. – Я несказанно рад самому факту, что у нас наконец появился Брехт. В репертуаре театра его не было, по крайней мере, насколько я помню, с 1970-х годов точно. Я давно этого хотел, но по разным обстоятельствам не складывалось. То у режиссера не было возможности, то актеров не хватало. Сейчас звезды сошлись. И режиссер попал, и актеры попали, и исполнительница главной роли Олеся Жукова очень здорово работает, и сама пьеса с актуальной антивоенной темой, это очень вовремя».
«Мамаша Кураж и ее дети» - уже пятая совместная работа режиссера Алексея Шемеса с коллективом шымкентского театра. Шымкентский зритель прежде видел его спектакли «Дядя Ваня» (А.Чехов), «Гамлет» (У. Шекспир), «Маленькие трагедии» (А.Пушкин) и «Калигула» (А.Камю). И Шемес, и Вербицкий уверены, что после постановки пьесы «Мамаша Кураж и ее дети» последуют другие.
«Наше сотрудничество продолжится. Будем и дальше работать вместе, искать материалы, стараться что-то сделать еще круче, чем мы делали до этого и сделали сейчас. Думаю, что у нас все получится», - резюмировал руководитель шымкентского русского драмтеатра.
